Читать книгу "Все правые руки - Юрий Витальевич Яньшин"

не было. Просто он действительно спал, утомленный нервным перенапряжением всех последних дней. И снились ему не грядущие битвы, не победные марши и не сонмы врагов, склонивших свои выи перед мощью русского оружия. Снилось ему далекое детство, деревня и бабушка. Она только что вышла из стайки, где доила корову и в руках у нее была полная крынка душистого и теплого молока. А он еще совсем маленький, лет четырех-пяти, босой и в белой рубашонке до колен ухватив тяжелую крынку обеими руками, жадно подносит ее ко рту, вдыхая травяной аромат молока. Торопясь, он делает первые большие глотки, не справляется, захлебывается и молоко начинает течь сначала по подбородку, а потом заливает всю рубаху. Бабушка начинает ласково смеяться, и он от ее слов тоже повторяет ее смех, а потому еще больше захлебывается, но крынку не опускает. Он беззаботно смеется там в своем далеком и уже давно позабытом детстве, и улыбается здесь – в суровой своей действительности.

Вечно порывистый в своих поступках и нетерпеливый по характеру Рудов, словно кем-то вынужденный постоянно плясать на горячих углях, видя улыбающегося с закрытыми глазами Афанасьева, завозился в своем кресле и негромко кашлянул, вытаскивая из нирваны своего друга, а теперь уже и руководителя целой страны. Афанасьев, услышав покашливание, медленно разлепил глаза, нехотя возвращаясь в жестокий и несправедливый мир, где нет добрых бабушкиных рук, теплого коровьего бока и белого душистого молока. Но зато есть кровь и гибель тысяч людей, и он, сейчас должен был одним кивком головы многократно увеличить потоки смертей и страданий. Он глубоко вздохнул и провел рукой по лицу, снимая остатки мимолетного наваждения.

– Рубикон перейден. И назад дороги нет. Сергей Иванович, как Глава Высшего Военного Совета, приказываю вам, как Начальнику Главного Оперативного Управления отдать все необходимые распоряжения по проведению боевой операции в отношении Вооруженных Сил Украины, – официальным и от того немного выспоренным тоном произнес он.

– Есть, отдать все необходимые распоряжения, – ответил ему в той же тональности, но с торжествующими нотками Рудов.

И будто невидимая дрожь от этих слов прошла по всему залу. Замеревшая до этого в немом ожидании дежурная группа операторов, словно сбрызнутая живой водой вновь начала свою работу. Так же, как и с утра, началась напряженная, но еле заметная глазу подготовительная суета.

Подвинув к себе микрофон, Рудов, слегка прочистив голосовые связки порыкиванием, отдал свой первый приказ:

– Всем! Всем! Всем! Объявляю пятиминутную готовность всем боевым подразделениям Западного и Центрального округов, а также сил Черноморского и Балтийского флотов. Воздушно-Космическим Силам приготовиться к отражению массированной атаки по всему периметру ответственности.

Афанасьев бросил слегка недоуменный взгляд на подобравшегося и напружинившегося в своем кресле Сергея Ивановича. Тот, покосившись на Главу кратко пояснил:

– На всякий случай. Вдруг Трамп очертя голову полезет.

Афанасьев пожал плечами и махнул рукой, типа «делай, что хочешь», но говорить ничего не стал. Управляющий войсками должен быть один, и никто не смеет ему мешать в этот период.

– Одинцово! – громко произнес он в микрофон прямой связи.

– На связи, Одинцово! – отрапортовал появившийся на персональном экране Рудова генерал-лейтенант Голубкин.

– Юрий Илларионович, готовьте канал по линии Белгород-Киев с полным подавлением связи.

– У меня уже все готово, – незамедлительно ответил тот.

– Хорошо. Тогда давайте сверим часы. У меня 17 часов 16 минут.

– Аналогично.

– Хорошо. В 17 часов 21 минуту врубайте узким лучом «Красуху-4» по генеральной линии.

– Есть!

– Через пять минут доложите о состоянии канала, его границе и устойчивости.

– Есть, доложить!

И опять на балконе потекли мучительно долгие минуты молчаливого ожидания. Барышев, Тучков и Юрьев, мало что понимали в специфике работы войск РЭБ, а Афанасьев с Богдановым, следуя корпоративной этике, не сочли для себя возможным, как-то вмешиваться в распоряжения Рудова, который и так хорошо знал свое дело. Наконец, прошли и эти пять минут. Вспыхнул персональный монитор, стоящий перед Сергеем Ивановичем. На экране вновь появилось лицо Голубкина.

– Система радиоподавления в широком диапазоне и узконаправленном канале включена по указанной генеральной линии. Границы имеют резко очерченный характер, следуя требованиям. Мощности для устойчивого подавления вполне достаточно и в дополнительной поддержке сопряженных модулей не нуждается. Доклад окончил.

– Хорошо, – коротко бросил Рудов. Через четыре минуты запускайте «Алабугу102» по данному каналу. Генеральная цель – станция радиотехнической разведки «Кольчуга», расположенная в координатах, – тут он запнулся на несколько секунд, барабаня пальцем по кнопкам пульта, а затем продолжил, – в координатах 50°24΄31΄N30°50΄05"E.

– Есть, принять генеральную цель в координатах 50°24΄31΄N30°50΄05"E, – четко и без запинки продублировал Голубкин.

– С Богом! – не по-уставному напутствовал Рудов рэбовца.

Голубкин пропал с экрана, а на его месте тут же возникло лицо командира 448-й ракетной бригады имени С. Непобедимого – полковника Смолянинова.

– Илья Константинович, – обратился к нему Рудов, – доложите еще раз о готовности ваших расчетов.

– Как и приказано, находимся в пятиминутной боевой готовности, – деловито ответил он, не тратя слова понапрасну.

– На моих часах 17 часов 28 минут. Через восемь минут доложите о запуске изделия по указанным заранее координатам стационарной цели.

– Есть, доложить! – все также лапидарно ответил Смолянинов.

Спустя какую-то минуту, опять на экране возник Голубкин.

– Товарищ генерал армии, докладываю: «Алабуга» только что стартовала к указанной цели.

– Добро.

Через восемь минут. Как и было уговорено, опять появился Смолянинов.

– Товарищ Командующий, изделие только что стартовало из капсулы самоходной установки и вылетело в назначенный квадрат. Ориентировочное время поражения объекта – 17 часов 40 минут.

– Спасибо, Илья Константинович. До связи.

– Ну, что? – донесся сбоку голос Афанасьева. – Осталось минуты три? Подождем.

– Центр управления космической разведкой, – меж тем вызвал на связь Рудов следующего собеседника.

– Центр, слушает, – донеслось в ответ.

– Дайте картинку намеченного к поражению объекта на общий экран.

– Есть, дать картинку.

Спустя тридцать секунд, на широченном экране операторского зала возникло изображение большого здания в виде буквы «Н», занимавшего собой весь квартал. Если хорошо присмотреться, то можно было увидеть легковые машины, проезжавшие мимо него. Операторы в зале отвлеклись от своих мониторов и тоже во все глаза уставились на панораму большого города, где в центре выделялось массивное беломраморное здание. Зрелище было величественное и завораживающее.

– Товарищ генерал армии, – раздался из динамика голос Голубкина. – Только что прошла информация о выведении из строя всех находящихся в районе указанных координат радиоэлектронных устройств.

– Спасибо, Юрий Илларионович! Вы с честью выполнили возложенные на вас обязательства! От лица командования, поздравляю вас с выполнением задания!

– Служу России! – донеслось в ответ.

Прошло совсем немного времени, как вдруг экран подернулся, и величественное здание в его центре покрылось едва заметным белесым туманом. Это продолжалось не более пары секунд.

И тут, грохнуло!

Даже с орбиты в двести пятьдесят километров было видно, как вздрогнула Земля. Огромный огненный шар накрыл прежде монументальное здание, а потом, вобрав его целиком в себя, лопнул и неудержимым шквалом растекся, разбрасывая обломки строения, превратившиеся в мелкий и почерневший от высокой температуры щебень. Первые несколько секунд из-за огня, дыма, и летящих во все стороны обломков и фрагментов постройки, ничего было не рассмотреть. А когда дым слегка рассеялся, то потрясенные зрители, что находящиеся внизу, что сидящие на балконе, сумели разглядеть огромный провал, будто в саму преисподнюю, на месте еще минуту назад стоявшего здания Министерства Обороны ВСУ. Ударной волной повредило и стоящие рядом здания, находящиеся на довольно приличном расстоянии от уничтоженного. В немом оцепенении зрители рассматривали картину мини-Апокалипсиса. Все они не раз видели воздействие объемно-детонирующего взрыва на окружающую обстановку. Но все это были съемки с полигонных испытаний. А сейчас они смогли убедиться в разрушительной его силе применительно к городским условиям. Весь квартал, который занимал комплекс строений МО ВСУ превратился в пышущую нестерпимым жаром яму диаметром более двухсот метров и глубиной порядка тридцати. Более сильные разрушения могла причинить только ядерная бомба. А тут сработал всего-навсего один объемно-детонирующий заряд, да и то ограниченной мощности, весом около семисот килограмм. Его старший брат, под названием «Папа всех бомб» имел вес более